Михаил Федорович Романов – основоположник царско-императорской династии Романовых, первый русский царь из боярского рода Романовых

Родился, как считает большинство историков, исходя из возраста на момент кончины и празднования его именин в день память преподобного Михаила Малеина, 12 (22) июля 1596 года. Некоторые ученые предлагают другие даты не только числа и месяца, но и года рождения, например, 1598. Избран на царство 21 февраля (3 марта) 1613 года. Умер в ночь на с 12 на 13 (22-23) июля 1645 года в Москве.

Принадлежал к знатной московской семье потомков Андрея Ивановича Кобылы, служившего в XIV веке великому князю Симеону Гордому. По прозвищам и именам своих известных представителей в разное время эта семья называлась Кошкиными, Захарьиными, Юрьевыми. В конце XVI века за ней утвердилось родовое прозвище Романовых по имени прадеда будущего царя - Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина (ум. 1543).

Отец – боярин Фёдор Никитич Романов, впоследствии патриарх Филарет (1554 или 1555 – 1633). Мать Ксения Ивановна, после пострижения – инокиня Марфа (1560 – 1631), происходила из богатого дворянского рода Шестовых, бывшего в родстве со знатными московскими семьями Морозовых, Салтыковых, Шеиных. Их четыре сына, кроме Михаила, умерли во младенчестве, а старшая дочь Татьяна (в замужестве княгиня Катырева-Ростовская), скончалась также молодой в 1611 году.

Являлся двоюродным племянником царя Федора Ивановича, мать которого - Анастасия Романова (1530 или 1532 – 1560) - была первой женой Ивана IV Грозного и приходилась родной или сводной сестрой деду Михаила - боярину Никите Романовичу Юрьеву (ок. 1522 – 1585 или 1586). Не совсем близкое родство, тем не менее, служило основанием для претензий Романовых на трон после царя Фёдора, умершего бездетным в 1598 году, что вызывало опасения у занявшего престол Бориса Годунова. Как и другие члены рода, родители Михаила были отправлены в ссылку (1601) и пострижены в монахи, что лишило их права на царский венец. Мальчик остался на попечении тетки Марфы Никитичны, княгини Черкасской, жил в стесненных условиях сначала на Белоозере, затем в своей вотчине Клины под г. Юрьевом-Польским.

В 1605 году после прихода к власти Лжедмитрий I вернул своих «родственников» Романовых из ссылки, Филарет стал ростовским митрополитом. В царствование Василия Шуйского Михаил десяти лет от роду был записан в 1606/1607 году в службу в чине спальника, которую по малолетству нес, согласно обычаю, при отце.

В октябре 1608 года Ростов был захвачен войсками Лжедмитрия II, а митрополит Филарет увезен «неволею» в ставку самозванца Тушино под Москвой, где был наречен патриархом в противовес Ермогену, поставленному на патриаршую должность при поддержке Василия Шуйского. После свержения этого царя в 1610 году Филарет был отправлен на переговоры по поводу приглашения на русский престол польского королевича Владислава. Не согласившись на условия польской стороны, Филарет был арестован по приказу короля Сигизмунда III и находился в плену до 1619 года. Его жена и сын Михаил пребывали в Москве все время польской оккупации столицы и смогли покинуть её только после освобождения войсками народного ополчения в октябре 1612 года.

Поездка в родовую Домнинскую вотчину под Костромой, доставшуюся в приданное матери, и дальнейшее пребывание в Костромском крае зимой 1612-1613 годов стали самой драматической и судьбоносной страницей в биографии Михаила Романова. Для женщины, оставшейся с сыном-подростком без защиты мужа, попытка укрыться в дальней волости среди заволжских лесов выглядела вполне естественной в условиях разрушенного правопорядка и повсеместных разбоев. Однако расчеты на безопасность не оправдались, и на Домнино с окрестностями было совершенно нападение польско-литовским отрядом, разыскивавшим Михаила Романова, который считался одним из претендентов на русский престол. Староста этой вотчины Иван Сусанин ценой собственной жизни помог своему юному хозяину скрыться, направив врагов по ложному пути и приняв от них мученическую смерть.

После нападения на романовскую вотчину Михаил Федорович с матерью обосновались то ли в своем «осадном дворе», который семья имела в Костроме, то ли в Ипатьевском монастыре под городом. Большинство историков и краеведов поддерживает вариант с пребыванием в монастыре, хотя выбор такого убежища кажется неожиданным, поскольку эта обитель поднялась и процвела под покровительством их старинного врага Бориса Годунова. В любом случае именно в монастыре Романовы получили известие о решении Земского собора 21 февраля 1613 года. На нём Михаил Фёдорович был избран новым русским царем. 2 марта делегация из Москвы отправилась в Кострому добиваться согласия Михаила на принятие монаршего венца, поскольку выборы происходили без личного присутствия претендента на престол, его родителей и представителей. Получение этого согласия было делом далеко не формальным. Юному Романову и его окружению, состоявшему в основном из женщин, следовало всё тщ ательно взвесить, в том числе решить, не приведет ли принятие царского венца к расправе над остававшимся в польском плену отцом. Было также не ясно, достаточно ли сил у новой власти обеспечить безопасность Михаилу и его близким, ведь четыре предыдущих правителя и претендента на престол (Фёдор Годунов, Василий Шуйский, Лжедмитрий I и Лжедмитрий II) оказались убитыми или умершими под арестом. После шести часов колебаний и переговоров 14 марта соборное посольство через увещевания духовных лиц получило согласие как матери, так и сына занять трон.

В историографии высказываются разные суждения о причинах выбора, сделанного Земским собором в 1613 году. Разные исследователи отводят ведущую роль в избрании то боярам, то дворянству, то казачеству. Однако надо иметь в виду достигнутый на Соборе полный консенсус собравшихся представителей всех сословий. С церковной точки зрения в этом видится божественное предопределение, с рациональной – сочетание нескольких причин. Это избрание довершало воссоздание государственности после изгнания интервентов из столицы, встретив поддержку не только участников Собора, но и основной массы населения страны, хотя внутреннее нестроение в России и иностранное вмешательство на этом еще не закончились. Легитимация верховной власти четко обозначила перевес сил, боровшихся за национальную независимость, правопорядок, нормальные условия существования и хозяйственной жизни.

Михаил Федорович, совсем молодой человек, который совершенно не участвовал до того в государственной деятельности, в сложившихся условиях оказался единственно возможной кандидатурой, которая смогла объединить различные слои и группировки, вовлеченные в Смуту и представленные на Земском соборе. Молодость и отсутствие опыта административного и военного служения не рассматривались как препятствие к избранию на трон. Они давали даже определенные преимущества, поскольку никто не мог сказать, что он служил в одном чине с будущим царем, или тем паче, что тот был у кого-нибудь из подданных под началом. Михаил не был сторонником ни одного из неудавшихся и утерявших престиж претендентов на трон, но и не боролся против кого-либо из них, что испугало бы их прежних сторонников. Все противоборствующие группировки могли питать надежду на то, что они смогут влиять на юного и неискушенного правителя, это тоже способствовало достижению компромисса.

Народ надеялся, что молодой царь станет фундаментом, на котором предстоит воссоздать государство. Для русских людей того времени без избрания царя не было державы, начатое дело национального освобождения и возрождения представлялось незавершенным, собранные с трудом силы нации были бы истрачены втуне. Незапятнанный кровью, не замешанный в интригах, не причастный к братоубийству Смуты юный и богобоязненный царь – таким представал облик Михаила Романова перед измученной, но возрождающейся страной. Выехав с крестным ходом из Костромы 19 марта, новый царь по последнему санному пути 21 марта прибыл в Ярославль, где ожидал конца весенней распутицы. С 16 апреля по 2 мая 1613 года царский поезд проехал через Ростов, Переславль-Залесский, Троице-Сергиев монастырь до Москвы. В ходе этого путешествия царь успел создать верный круг правительственных лиц, установить необходимые отношения с Собором, боярами, другими органами власти. Быстрому прибытию в столицу мешали также разорение государственной казны, плачевное сос тояние дворцовых построек и запасов, разбои на дорогах, неопределенность в деле борьбы с внешней угрозой. Однако, несмотря ни на что, 11 (21) июля состоялось венчание Михаила на царство в Успенском соборе Московского кремля. Переходный период передачи власти новому царю заканчивался.

В исторической науке бытует предание, согласно которому власть царя Михаила изначально была ограничена особым соглашением между царем и боярством, а возможно и земством. Полагают, что за кулисами земского собора состоялась негласная сделка, направленная к обеспечению личной безопасности бояр от царского произвола. Никаких документальных материалов, отражающих наличие данного соглашения, не существует. Возможно, такая сделка была заключена в устной форме. Выдвигаются различные предположения о том, какие ограничения накладывались на власть царя. Есть мнение, что права нового монарха не распространялись на решение вопросов войны и мира, распоряжение вотчинами, введение новых налогов. Есть также предположение, что всё это были самоограничения, взятые Михаилом на себя добровольно из нравственных и религиозных побуждений.

Однако даже если эти ограничения первоначально существовали, они не помешали первому царю из Романовых принять титул самодержца и постепенно привести свою власть в соответствие с ним. На правление первого Романова оказали влияние последствия Смуты и интервенции. С одной стороны, они тяжело отразились на состоянии экономики, войска и государственного управления. С другой стороны, преодоление негативных факторов способствовало консолидации общества, служило началом формирования политической нации в России.

Вопреки иногда высказываемым представлениям о безвольном и зависимом правителе Михаил демонстрировал четкое понимание собственных прав и обязанностей. Обращаясь к боярам, требуя помощи в пополнении государственной казны или пытаясь прекратить беспорядки в стране, он напоминал Земскому собору о том, что сам не напрашивался в цари, но требует соответствующего отношения к своему званию. Управлять страной в годы после Смутного времени в одиночку было невозможно.

В правление Михаила Романова многие решения принимались коллегиально. Большое влияние на сына оказывал Филарет, возведенный после возвращения из плена уже официально в сан патриарха с титулом «великого государя». Однако и сам царь заметно влиял на политику страны. Так, при его участии формировалось правительство, которое состояло из ближайших товарищей или родственников монарха: Ф.И. Шереметьева, Б.М. Лыкова-Оболенского, И.Ф. Троекурова, И.М. Катырева-Ростовского.

В 1613 году был создан приказ Большого дворца, ставший важным государственным учреждением и укрепивший позиции царя. Важным мероприятием Михаила было введение воеводского правления, которое позволило снизить злоупотребления на местах и централизовать управление. Правительство Михаила проводило и другие реформы, нацеленные на укрепление порядка и дисциплины в стране. Был издан указ, вводивший в качестве наказания за «бесчестие» высокий денежный штраф. Запрещалось курение, часто становившееся причиной пожаров. Восстановление системы государственных финансов и налоговых сборов шло в основном по пути введения государственной монополии на целый ряд товаров, расширения системы откупов, взыскания таможенных и торговых пошлин. Хотя после Смутного времени в российском обществе снова оказались востребованными древний идеал «тишины» и стремление к устойчивому миропорядку, но на деле Михаил Романов и его правительство под знаменем верности «старине» запустили механизм модернизационных изменений, который станет характ ерным для всего правления Романовых. Как всегда, это было особенно заметно в военном деле. Так, при первом Романове в России стали набирать полки из иностранцев, появились новые войсковые части, выученные «иностранному строю», в частности, конные рейтары и драгуны.

В 1632 году Андрей Виниус с разрешения царя основал первые чугуноплавильные, железоделательные и оружейные заводы близ Тулы.

Главным результатом в области внешней политики стало прекращение войн со Швецией (1617 год – Столбовский мир) и Речью Посполитой (1618 год – Деулинское перемирие, 1634 год – Поляновский мир). Несмотря на территориальные потери Балтийского побережья, Смоленской и Черниговской земель, Россия добилась устранения династических проблем и поводов для иностранного вмешательства в свои дела. Она восстановила свой государственный престиж в отношениях со странами Европы.

В отношениях с Турцией главной проблемой стал захват казаками крепости Азов в 1637 году и их предложение отдать её под власть русского царя. Несмотря на желание закрепиться у морских берегов, царь и Земский собор не смогли найти средств на ведение войны за Азов, и крепость была в 1642 году возвращена туркам.

В 1614 году была предотвращена попытка втянуть в антироссийские действия Персию. Благодаря своевременному разгрому на Нижней Волге и Яике выступления Ивана Заруцкого и Марины Мнишек, жены обоих известных самозванцев Лжедмитриев, был устранен повод для вмешательства восточных держав в русскую Смуту и подавлен один из последних опасных её очагов. Заруцкий и малолетний сын Марины были казнены, а сама она умерла или была тайно убита в заключении. Защита южных рубежей от набегов крымских татар и других кочевников, охрана торговых путей привела к строительству городов-крепостей Пензы, Симбирска, Козлова, Верхнего и Нижнего Ломова, Тамбова и других, а также к восстановлению разрешенных в годы Смуты (Саратова, Царицына и проч.).

Семейная жизнь Михаила налаживалась непросто. В 1616 году, когда ему исполнилось двадцать лет, собрали, по обычаю, девиц из боярских и дворянских фамилий, чтобы царь мог выбрать себе невесту. Выбор царя пал на небогатую дворянку Марию Ивановну Хлопову. Однако мать и приближенные воспротивились браку и расстроили его, хотя Михаил очень привязался к невесте. Закончились неудачей сватовства к датской и шведской принцессам.

Мать нашла сыну новую родовитую невесту – княжну Марию Владимировну Долгорукую. Свадьба состоялась 18 сентября 1624 году, но через несколько дней молодая царица заболела и через пять месяцев скончалась. Через год устроили новые смотрины. Никто из приехавших невест царю не понравился, но он обратил внимание на состоявшую наперсницей при дочери Григория Волконского племянницу того Евдокию Лукьяновну Стрешневу, происходившую из небогатой дворянской семьи. Попытки отговорить царя на этот раз оказались безуспешными, он настоял на своем выборе, родители дали благословение и 5 февраля 1626 года состоялась свадьба. В этом браке родились три сына и семь дочерей, из которых выжил один мальчик – будущий царь Алексей Михайлович и три его сестры Ирина, Анна и Татьяна. Из последних ни одна не вышла замуж, хотя Ирина Михайловна (1627-1679) была помолвлена с сыном датского короля Вольдемаром, но тот отказался принимать православие, а потому брак не состоялся.

Михаил Федорович скончался 13 июля 1645 года от "водяной болезни" в возрасте 49 лет. Он похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

В начало

Русско-польская война юридически началась в 1609 году, хотя польско-литовское правительство во главе с королём Сигизмундом III поддерживали антиправительственные движения периода Смуты еще с 1605 года. В ходе кампаний 1609-1612 годов польско-литовским войскам удалось оккупировать значительную территорию Русского царства, в том числе крупнейшую крепость Смоленск. После катастрофического поражения русско-шведских войск в битве у села Клушино был свергнут Василий Шуйский. Пришедшее к власти правительство Семибоярщины в августе 1610 года подписало договор, по которому на русский трон возводился польский королевич Владислав Ваза, а в Москву вводился польский гарнизон.

Однако в 1611-12 году в результате антипольских выступлений Первого и Второго ополчений Москва и её окрестности были освобождены от врага. В ходе контрнаступления 1613-14 годов русским войскам удалось вытеснить противника из большинства городов, кроме Смоленска. В 1616 году польско-литовское войско во главе с Владиславом Вазой и литовским гетманом великим Яном Ходкевичем вновь вторглось в пределы России с целью свержения царя Михаила Федоровича Романова. Польско-литовским войскам удалось снять осаду Смоленска и продвинуться до Можайска, где они были временно остановлены.

С 1618 года в кампании на стороне Речи Посполитой приняла участие армия украинских казаков во главе с гетманом Петром Сагайдачным. Вторжение дало возможность интервентам дойти до Москвы и даже предпринять неудачный штурм города.

После неудачи под Москвой главные силы армии Речи Посполитой расположились в районе Троице-Сергиева монастыря, казаков — в районе Калуги. Присутствие вражеских армий, истощение от многолетней Смуты и войн и внутренняя нестабильность заставили русское правительство согласиться на мирные переговоры на невыгодных для себя условиях.

Мирный договор был заключен 1(11) декабря в деревне Деулино близ Троице-Сергиева монастыря на 14,5 лет (с 25 декабря 1618 (4 января 1619) до 2(12) июня 1633).

По Деулинскому перемирию Русское государство уступало Речи Посполитой города (с уездами и волостями) Смоленск, а также Белый, Велиж, Дорогобуж, Красный, Монастыревск, Невель, Новгород-Северский, Попова Гора, Почеп, Рославль, Себеж, Серпейск, Стародуб, Торопец, Трубчевск, Чернигов и другие. Их тяглое посадское и уездное население переходило в подданство Речи Посполитой, гости и торговые люди могли выбрать подданство; воеводы, дворяне, духовенство, военные и приказные люди уходили в Русское государство со всем имуществом.

Речь Посполита возвращала Русскому государству Вязьму, Козельск, Мещовск и Мосальск.

Обе стороны заявляли о возможности в период действия Деулинского перемирия обсуждать вопрос о его продлении или заключении «вечного мира», обязывались не начинать войны и не давать к ней повода, не помогать людскими и материальными ресурсами врагам каждой из сторон. Послы, посланники и гонцы получали право свободного проезда по территории обеих стран, купцы и торговые люди при уплате торговых пошлин - право свободной торговли (польско-литовские - везде, кроме Москвы). Вопрос о спорных границах должен был быть решён на съезде специальных порубежных судей; все другие взаимные недоразумения должны были разбираться пограничными воеводами или наместниками, в отдельных случаях - специальными судьями.

Деулинское перемирие предусматривало обмен пленными в феврале 1619 года (русская сторона особо выделяла среди пленников Филарета, князя В.В. Голицына, боярина М.Б. Шеина, дьяка Т. Луговского). Бежавшим в Речь Посполиту князьям И.И. Шуйскому и Ю.Н. Трубецкому разрешалось (при желании) вернуться на родину.

Королевич Владислав обязывался «не искать» ни тайно, ни явно русского престола в период действия Деулинского перемирия, однако не признал Михаила Фёдоровича русским царём, ссылаясь на договор 1610 года с «Семибоярщиной». В связи с заключением Деулинского перемирия войска королевича Владислава, гетмана Я.К. Ходкевича, а также полк С. Чаплинского, покидая территорию Русского государства, не должны были разорять деревни и сёла на пути следования.

В январе - марте 1619 года состоялся размен городами, а 1(11) июня - размен пленными.

Действие Деулинского перемирия прекратилось с началом Смоленской войны 1632-1634 годов, завершившейся Поляновским миром 1634 года.

После заключения перемирия у Росси и сохранялись сложные отношения с Польшей. В 1632 году умер Сигизмунд III. У России появился шанс вернуть захваченные поляками земли.

Московское государство и Речь Посполитая время от времени обменивались грамотами, в которых речь шла о том, как титуловать Михаила Федоровича и королевича Владислава или о «порубежных спорах». До открытого противостояния между двумя странами дело не доходило.

После смерти Сигизмунда III в Речи Посполитой наступило междуцарствие: на сейме паны затеяли спор о том, кому быть их правителем.

Москва решила воспользоваться «безкоролевьем» и, не дожидаясь окончания срока перемирия, послала под стены Смоленска 32-тысячную армию. Начальствовать над войском, куда уже входили и полки «нового строя», сначала поручили испытанный в прошлых битвах с ляхами князьям Борису Лыкову и Дмитрию Черкасскому. Однако перед самым походом воеводы «не поделили старшинство» и перессорились. Тогда на их место назначили боярина Михаила Шеина и окольничего Артемия Измайлова.

По всей стране объявили сбор средств на жалование ратным людям. С торговых людей брали «пятую деньгу» (пятую часть объявленного ими состояния), с бояр, окольничих, дворян, с приказных людей - кто сколько даст.

Наконец воевода Шеин с войском подошел к Смоленску. Началась осада древнего русского города, продолжавшаяся восемь месяцев. Смоленский губернатор уже готов был сложить оружие из-за недостатка припасов, но неожиданно к полякам пришла помощь.

За те месяцы, что русские потратили на осаду, в Польше закончилась смута, и королем избрали сына покойного Сигизмунда - Владислава. Тот не мешкая собрал 23-тысячное войско и вышел против Шеина и Измайлова. В это же время окраинные московские земли подверглись нападению малороссийских казаков и крымских татар, и многие ратные люди, узнав, что их поместья грабят и жгут, удалились от службы и поспешили в собственные вотчины. Увидев это, часть наемников- иностранцев перешла на сторону поляков.

Положение было катастрофическое, а царь посылал своим воеводам грамоты примерно такого содержания: «Мы все это дело полагаем на судьбы Божии и на его праведные щедроты, много такого в военном деле бывает, приходы недругов случаются, потом и милость Божия бывает». Тем временем Владислав зашел в тыл к русским полкам и в очередной раз взял Дорогобуж, где были сосредоточены все войсковые склады. В тот момент, когда из Можайска на помощь московитам должны были двинуться войска князей Черкасского и ІІожарского, Шеин и Измайлов сдались на милость польского короля. Случилось это 19 февраля 1634 года. Воеводы вывели из-под Смоленска чуть больше 8 тысяч вооруженных воинов, однако оружие погибших и почти весь «наряд» (артиллерия) достались победителям.

После капитуляции русских войск под Смоленском король Владислав вознамерился отвоевать города, занятые русскими войсками на первом этапе войны. Но голод и холод вскоре довели польскую армию до такого состояния, что шляхтичам пришлось самим слать к русским военачальникам парламентеров с предложением о начале мирных переговоров. Встреча представителей двух государств состоялась на достопамятной речке Поляновке под Вязьмой.

Согласно Поляневскому «вечному» миру, заключенному между Россией и Польшей 17 мая 1634 года, поляки удержали за собой все русские города, полученные ими по Деулинскому перемирию, кроме Серпейска, за который Москва отдала Речи Посполитой 20 тысяч рублей. Владислав отказался от своих притязаний на московский трон и признал Михаила Федоровича царем.

В начало

Московский народ вышел из смуты материально разоренным и духовно потрясенным. Перед правительством нового царя Михаила Федоровича стояли труднейшие задачи — привести в равновесие общественные силы, еще не остывшие от страстной борьбы, наладить хозяйственную жизнь страны и укрепить административный аппарат настолько, чтобы он мог работать для водворения внутреннего порядка и для государственной обороны. Во всех своих мероприятиях новая московская власть стремились к тому, чтобы вернуться к старому порядку, «как при прежних великих государях бывало». Она пока не чувствовала, что смута уже навсегда опрокинула этот старый порядок и что грядущая жизнь должна строиться заново, на сочетании старых основ с новыми элементами.

Одним из этих элементов были иностранцы, представители европейской общественности, с их техникой, капиталом и культурой. За годы смуты они настолько распространились по Московскому государству, что стали знакомы каждому русскому. Какие бы чувства они ни возбуждали в православных людях, все-таки православные люди должны были уразуметь, что им без иностранцев вперед не прожить. Прежде всего, в многочисленных боевых столкновениях с вражескими отрядами русские убедились, что их военное искусство стоит гораздо ниже, чем у «немцев», где оно обратилось в особое весьма разработанное ремесло.

По мере того, как Москва оправлялась от пережитых ею потрясений, она заявляла спрос на самые разнообразные предметы заграничного производства, от музыкальных инструментов и часов до металлических изделий тонкого производства и до аптекарских снадобий, неведомых на Руси. Московскому спросу удовлетворяли английские и голландские купцы и всяких национальностей «мастеры», в большом числе появившиеся на Северной Двине после успокоения Московского государства.

Через их посредство в московскую жизнь вошел иностранный торговый капитал, в гораздо большем размере и с гораздо большим влиянием, чем до смуты. При общем московском оскудении он оказался главной силой на русском рынке, и московское правительство неизбежно должно было вступить с ним в тесную связь в своих усилиях изжить экономический кризис.

С первыми признаками успокоения Московского государства, после его многолетних неурядиц, иностранцы снова потянулись к Архангельску. Помянутый не раз голландец Масса с 1612 года сторожил в Архангельске той минуты, когда можно будет возобновить торговые операции с Москвой, а пока, до поры до времени, следил за той контрабандой, какую вывозили с Двины ловкие голландские спекулянты: «многие тысячи мехов в бочках под именем сала или рыбьего жира».

Не хуже голландцев некоторое время действовали и англичане. Они также старались воспользоваться московской смутой и, благодаря упадку в смутные годы правительственного надзора, вытягивали с русского Севера все, что только удавалось (меха, рыбий жир); но они не рисковали ездить в московский центр, боясь насилий и беспорядка.

Так возродилась после Смуты организованная торговля европейских стран с Москвой. Параллельно шел и стихийный наплыв иноземцев в успокоенную Москву.

В 1618 году, во время подступа к Москве польской армии королевича Владислава, иноземцы «старого выезда» и новоприезжие составляли уже заметный элемент в московском гарнизоне и распределялись, на случай штурма, вместе с прочим населением по разным участкам московской крепостной ограды.

В последующие годы (1620–1640) число иноземцев, живших особыми дворами в Москве, быстро росло. «Район Покровки (говорит Д.В.Цветаев) оставался главным их центром, но они являлись теперь и на Тверской, и на Арбате, Сивцевом Вражке, на восточной окраине города возникли целые селеньица, именно — в Огородниках „немецкая слобода“, небольшая, нечто вроде погоста, и „иноземная слобода“, за старым деревянным городом, на линии между Сыромятной и Мельнишной слободами, в 1638 году имевшая около полсотни домов».

В середине XVII века посетивший Москву ученый немец из Голштинии Олеарий (Адам Эльшлегер) насчитал до 1000 человек, служивших и торговавших в Москве лютеран и кальвинистов. Особенно увеличилось количество иностранцев в Москве с тех пор, как правительство решилось на вербовку за границей целых полков из иностранцев и на формирование в России полков иноземного строя из своих русских людей.

Весь этот «новый выезд» состоял почти сплошь из представителей различных протестантских толков. Католиков Москва у себя иметь не хотела. Иноземцы-католики в Москве были в очень малом числе, главным образом среди того люда, который случайно застрял на Руси после Смуты в качестве пленных или же просто прижившихся в новом отечестве людей. Борьба с католичеством, столь острая в годы самозванщины и польской оккупации, при царе Михаиле как бы заглохла, а на первый план выступила забота о мерах охраны православных от протестантских «ересей», приносимых нахлынувшей массой «немецких» купцов, военных и всякого дела мастеров.

Одновременно с «немцами» после смуты потянулись в Москву из-за границы люди иных племен и вер. Кроме случайных выходцев с Балканского полуострова, которые служили в войсках (и которых звали в Москве: «гречане, сербяне, волошане, угряне, мултяне»), в первой половине XVII века в Москве постоянно находились выезжие с православного востока духовные лица разных санов, от патриархов до простых монахов. И чем дальше шло время, тем их становилось больше, до того, наконец, что московские власти начали принимать против их выезда запретительные меры.

С таким же недоверием смотрели они сначала и на выходцев в Москву из западно-русских областей Речи Посполитой. Число их сильно увеличилось с 1620 (приблизительно) года. В смуту оттуда, из Литвы и Польши, наступало на Москву много врагов Московской Руси, и после смуты московским людям трудно было разбираться в том, кто в Литве и Польше православный, а кто униат, или католик, или сектант, и затем — кто искренний друг и кто лукавый доброжелатель или же открытый враг.

Такова была сложная культурная обстановка, в которой приходилось жить обывателю крупных московских центров вроде самой Москвы, Ярославля, Вологды, Новгорода. Служилый иноземец; торговый «немец»; заморский техник — «мастер» того или иного «дела»; ученый монах украинец; грек-попрошайка, прикрытый священной рясой; поляк или чех-сектант, верующий в возможность построить веру на разуме, — все эти типы мелькали пред глазами москвичей, поражали их воображение, будили мысль, тревожили совесть вопросами жизни, духа и веры. Наиболее вдумчивые или впечатлительные из московских людей немедля отозвались на новины или тем, что стали им сочувствовать и пошли им вслед, или же тем, что стали искать средств борьбы против надвигавшейся опасности, ибо чуяли гибель старых устоев.

Платонов С.Ф._"Москва и Запад 16-17 вв"