КИР-2016

Время правления Федора I Иоановича
1584 - 1598

Парсуна царя Федора Ивановича.
Парсуна царя Федора Ивановича.

Фёдор Иванович, родился 31.5.1557 в Москве, умер – 7(17).1.1598, там же, русский царь (1584–98). Последний представитель династии московских Рюриковичей, 3-й сын Ивана IV Васильевича Грозного и Анастасии Романовны Захарьиной-Юрьевой, младший брат царевича Ивана Ивановича, единокровный брат царевича Дмитрия Ивановича (1582–91). Муж И. Ф. Годуновой (с около 1574). Дядьками царевича были дворяне московские М. А. Безнин и А. П. Клешнин. В 1573–74 и 1587 выдвигался претендентом на польский престол.

После смерти 19.11.1581 царевича Ивана Ивановича стал наследником престола. По свидетельству английского дипломата Дж. Флетчера, Федор Иоанович был «прост и слабоумен», не способен к принятию самостоятельных политических решений.

Перед смертью Иван IV учредил опекунский совет при Федоре Ивановиче, куда вошли князья И. Ф. Мстиславский, И. П. Шуйский, Н. Р. Юрьев (также, возможно, Борис Фёдорович Годунов и Б. Я. Бельский).

Был наречён на царство 19(29).3.1584, тогда же начались процедуры крестоцелования ему в Москве и других городах. Из Москвы были удалены Нагие, а возможный наследник Ф. И. – царевич Дмитрий Иванович вместе с матерью М. Ф. Нагой и некоторыми родственниками 24.5(3.6).1584 был отправлен на удел в Углич (погиб там в 1591).

Торжественное венчание на царство с включением акта божественного помазания состоялось 31.5(10.6).1584 в Успенском соборе Московского Кремля. Фактически накануне и сразу после воцарения Федора Ивановича распался опекунский совет: уже в апреле 1584 из Москвы после вспыхнувшего против него восстания был удалён Б. Я. Бельский, с лета 1584 отошёл от дел из-за болезни Н. Р. Юрьев (ум. 1586), в июле 1585 удалился из Москвы и затем принял постриг кн. И. Ф. Мстиславский (ум. 1593).

Феодоровский монастырь
Феодоровский монастырь (Переславль-Залесский)
Построен с честь рождения Федора

В ходе борьбы за власть боярских группировок в опалу попали Головины (сер. – кон. 1584), князья Шуйские (осень 1586), печатник Р. В. Олферьев-Безнин (весна 1587) и др.

К осени 1584 Б. Ф. Годунов, его родственники и сторонники (Романовы и др.) заняли ведущие позиции в руководстве внутренней и внешней политикой Русского государства; к 1587 окончательно определился реальный статус Годунова как единоличного фактического правителя при Фёдоре Ивановиче.

Главной задачей царствования Федора Ивановича стало преодоление социально-политического кризиса, вызванного последствиями Ливонской войны 1558–83 и разделением государства и общества в период опричнины.

В 1584 упразднено разделение государева двора на особый двор царя и Земский двор (при слиянии был понижен статус ряда членов особого двора); в том же году отменены монастырские тарханы (податные привилегии для монастырей).

На Севере и Северо-Востоке Русского государства, как главным образом местный кодекс правовых норм возник Судебник 1589 года. В целях упорядочивания отношений между помещиками и крестьянами и в качестве попытки преодоления последствий хозяйственного кризиса в 1590/91 и 1591/92 были введены «заповедные лета» (временно запрещался переход крестьян от землевладельцев в Юрьев день), в 1597 издан указ о 5-летнем сыске беглых крестьян и холопов (бежавших от помещиков после ноября 1592).

Ирина Годунова
Ирина Годунова, жена Федора Иоанновича.
Судебные реконструкции лица.

Активно осваивались территории на юге страны, были основаны или возобновлены города-крепости на южных границах: Воронеж (1585), Самара (1586), Царицын (1589), Елец (1592), Кромы (1593), Белгород (1596) и др.;сформировался как город-порт Архангельск (1583–87), были обновлены укрепления в Новгороде, Казани, Астрахани, начато строительство Белого города в Москве и Смоленского кремля (оба – зодчий Ф. С. Конь).

На начало царствования Федора Ивановича пришлось завершение похода Ермака Тимофеевича, с середины 1580-х гг. шла последовательная колонизация Сибири, где были основаны города Тюмень (1586), Тобольск (1587), Берёзов (1593), Сургут и Тара (оба 1594) и др.

В 1589 в Русском государствеве было учреждено патриаршество, первым патриархом Московским и всея Руси стал ставленник Б. Ф. Годунова Иов.

Федор Иванович уделял большое внимание развитию церковного строительства. Были богато украшены купола и построен особый придел в честь св. Василия Блаженного (над его мощами) собора Покрова Пресвятой Богородицы что на Рву на Красной площади в Москве; возведено большое число монастырских храмов (в Тихвинском Богородицком, Антониево-Сийском, московском Симоновом, казанском Богородицком и др. монастырях).

В ноябре 1589 после долгого перерыва в Москве было возобновлено книгопечатание (напечатана Триодь Постная).

В 1586 году случилось важное событие для внешней политики России. В этом году умер король Речи Посполитой Стефан. Воспользовавшись этим фактом, Борис Годунов, от имени русского царя, заключил с поляками мир до 1602 года. Это был важный шаг, позволивший нашей армии сфокусироваться на единственном противнике – шведах. В это время Шведское государство было крайне могущественным и открыто заявляло о своих притязаниях на земли в Прибалтике.

Феодоровский монастырь
Пямятник Фёдору I Иоанновичу в Йошкар-Оле
Скульптор Ковальчук А. Н.

В результате русско-шведской войны 1590–1593 по Тявзинскому миру 1595 года Русское государство возвратило утраченные в Ливонскую войну 1558–83 города Ивангород, Копорье, Корела и Ям.

В июле 1591 под Москвой были разбиты войска крымского хана Гази-Гирея II, пытавшегося захватить столицу (в 1591 в честь победы по инициативе Федора Ивановича. под Москвой основан Донской монастырь).

К концу царствования обострилась проблема престолонаследия, так как из многочисленных беременностей царицы Ирины Фёдоровны лишь одна закончилась рождением дочери Феодосии [26.5(5.6), по др. данным – 29.5(8.6).1592–25.1(4.2).1594].

Формальной наследницей Федора Ивановича стала царица Ирина Фёдоровна, которую современники рассматривали как носительницу верховной власти наряду с Фёдором Ивановичем.

Царь Федор Иванович 6 января 1598 года умер, прервав своей смертью, целую династию Рюрика.

Похоронен в Архангельском соборе в Москве. Канонизирован РПЦ в начале 17 в. как местночтимый московский святой-чудотворец. По одному из эпитетов, данных патриархом Иовом в его повести «О честном житии царя и великаго князя Феодора Ивановича всея Русии», получил впоследствии прозвище Блаженный. Дни памяти – 7 января ст. ст.; воскресенье перед 26 августа ст. ст. в Соборе Московских святых.



Учреждение патриаршества

В начало

Патриарх Иов
Первый Патриарх Иов
Миниатюра Царского титулярника

23 января 1589 г. при Царе Феодоре Иоанновиче было учреждено патриаршество. Это было не только утверждением и признанием самостоятельности Русской Православной Церкви, это был также закономерный и глубоко символичный акт наследия Русской землей церковного значения и славы древней Византии, подпавшей под османское владычество.

На смену Второму Риму (Константинополю) пришел Третий Рим во всем могуществе православного Московского государства. Уже с ХV в. каноническая зависимость Русской Церкви от Константинопольского (Вселенского) Патриарха была лишь номинальной, завоевание Константинополя турками совсем уменьшило ее, к тому же после Флорентийской унии на Руси стали даже сомневаться в правоверии греческого духовенства. «Одержимый прежде благочестием святой град Константинополь ради латинские прелести погибе» – общее мнение того времени.

26 января 1589 г. в Успенском соборе Кремля при огромном стечении народа во главе с Царем Феодором Иоанновичем Константинопольский Патриарх Иеремия II совершил каноничное поставление первого русского Патриарха – Иова.

В Уложенной грамоте, узаконившей русское Патриаршество, за подписью Константинопольского патриарха Иеремии II, его собственными словами специально упоминается «великое Российское царствие, Третей Рим».

Это было подтверждено в 1590 г. Собором Патриархов поместных Церквей. Правда, патриархи Константинопольский Иеремия, Антиохийский Иоаким, Иерусалимский Софроний, митрополиты, архиепископы и епископы, присутствовавшие на Соборе, определили Русскому Патриарху лишь пятое место в диптихе Патриархов, но это русскими было воспринято смиренно в связи со сравнительной молодостью Русской Церкви.

По величине же и мировому значению Церковь Третьего Рима уже тогда была, несомненно, самой влиятельной, у которой восточные Патриархи, и более всего порабощенный турками «Вселенский» Патриарх, постоянно искали милостыни. Лишь русское покровительство, дипломатическое и финансовое, помогло выжить христианам в Османской империи.



Смерть царевича Дмитрия
15 мая 1591 года

В начало

Мария Нагая и царевич Димитрий
"Мария Нагая и царевич Димитрий"
Художник Блинков Сергей Витальевич
2004-2005

После смерти Ивана Грозного осталось только двое его прямых наследников — слабоумный Фёдор и малолетний Дмитрий. Однако последний мог претендовать на престол лишь в крайнем случае, поскольку был сыном царя от шестого брака, который по православным канонам считался недействительным. Впрочем, бездетность занявшего трон Фёдора Иоанновича допускала и такой сценарий. Современные антропологи, исследовавшие останки Ирины Годуновой, супруги царя Фёдора, пришли к выводу, что из-за дефекта костей таза она не могла воспроизвести здоровое потомство.

Фактический правитель государства Борис Годунов решил убрать с глаз долой младенца Дмитрия вместе с его матерью Марией Нагой. Изгнанники осели в Угличе — своём удельном владении. Однако реальной властью там обладали московские «служилые люди» во главе с Михаилом Битяговским, получившим наказ из Москвы неустанно следить за Нагими.

Московский двор относился к угличскому с неприязнью. Известно, что Борис Годунов распорядился не упоминать имя Дмитрия Иоанновича в ектениях, о нём старались умалчивать и в других случаях. В Угличе тоже не скрывали своей негативной позиции. Мария Нагая была недовольна отстранением от политической жизни страны, а Дмитрий, по свидетельству писателя Авраамия Палицына, грубо отзывался об окружении брата Фёдора Иоанновича, включая Бориса Годунова.

Английский дипломат Джайлс Флетчер писал, что «жизнь царевича находится в опасности от покушений со стороны тех, которые простирают свои виды на обладание престолом в случае бездетной смерти царя». Англичанин также обращал внимание на то, что в Дмитрии начали проявляться негативные качества его отца. По его словам, царевич находил «удовольствие в том, чтобы смотреть, как убивают овец, видеть перерезанное горло, когда течёт из него кровь».

Историк Людмила Морозова на это замечает, что достоверных сведений о жизни Дмитрия в изгнании мало, так как Нагие вели уединённый образ жизни. Рассказы же иностранцев о жестокости царевича она считает вымыслом.

15 мая 1591 года произошло событие, споры о котором не утихают до сих пор. В этот день было обнаружено бездыханное тело царевича Дмитрия с перерезанным горлом. Подозрение в убийстве сразу пало на Михаила Битяговского и его родственников. Мария Нагая указала на них, и разъярённая толпа их тут же растерзала.

Посде беспорядков в Угличе правительство прислало комиссию во главе с именитым боярином Василием Шуйским для расследования обстоятельств трагедии. Советский историк Иван Полосин, комментируя новую должность Шуйского, подчёркивал, что сам факт назначения в следственную комиссию «самого беспринципного, самого отъявленного, самого злокозненного врага Годунова» князя Шуйского «должен был свидетельствовать непричастность Годунова к угличским событиям». В ходе расследования было допрошено около 150 свидетелей — Нагие, представители духовенства, дворовые и посадские люди — все, кто мог хоть как-нибудь пролить свет на это загадочное событие. Все материалы вошли в следственное дело, беловой экземпляр которого, по мнению историков, был составлен ещё в Угличе. На основе дошедшего до нас документа и пытаются воссоздать картину произошедшего современные исследователи.

Комиссия по угличскому делу пришла к выводу, что причиной гибели Дмитрия была «падучая болезнь», которой страдал младший сын Грозного. Приступ недуга застал царевича во время игры в ножички, в результате чего он горлом напоролся на острый предмет (нож или гвоздь). Рана оказалась смертельной.

Важным аргументом стали показания мамки царевича Василисы Волховой, которая поведала следователям, что и прежде происходило нечто подобное. В первый раз «над ним болезнь была — падучей недуг, и он поколол сваею и матерь свою царицу Марью», в другой раз «царевич объел руки Ондрееве дочке Нагово, едва у него Ондрееву дочь Нагово отнели».

Памятник царевичу Дмитрию
Памятник царевичу Дмитрию в Угличе

О результатах следствия доложили царю. Теперь нужно было развенчать версию Нагих, которые утверждали, что царевич был зарезан по прямому указанию из Москвы. 2 июня 1591 года состоялось заседание Освящённого Собора во главе с патриархом Иовом, в ходе которого Мария Нагая признала расправу над Битяговскими «делом неправым» и просила снисхождения для своих родственников. Собор уличил Нагих в самоуправстве. Мария была пострижена в монахини под именем Марфы, её братья отправлены в ссылку, а самые буйные участники беспорядков казнены.

Прошли годы, на русском престоле оказался Лжедмитрий I, выдававший себя за чудом спасшегося сына Ивана Грозного. Ко всеобщему удивлению Мария Нагая признала его. Теперь Шуйский был заинтересован пересмотреть «угличское дело». Он вернулся к версии убийства, чтобы не просто доказать факт смерти царевича, но и объявить его святым мучеником. Всё это должно было развеять слухи о чудесном спасении Дмитрия и помочь самому Шуйскому занять московский трон.

3 июня 1606 года, через две недели после свержения самозванца, «нетленные» мощи царевича Дмитрия были перевезены из Углича в Москву и помещены в Архангельском соборе. Сюда потянулись тысячи любопытствующих, и очень скоро пошли слухи о чудесных исцелениях. Побывавший возле мощей голландский купец и путешественник Исаак Масса рассказывал, что рассмотреть мощи разрешалось только избранным. Вследствие чего он предположил, что тело настоящего царевича давно истлело, а вместо него положили недавно умершего мальчика.

Историк Николай Костомаров указывает, что Шуйский в своих интересах менял показания по делу царевича минимум трижды. Так, будучи уже избранным на русский престол, он заявил, что царевич «заклан бысть» от «лукаваго раба Бориса Годунова». Эта точка зрения стала официальной при Романовых, а после канонизации «невинно убиенного» всякие сомнения на этот счёт стали расцениваться Церковью как ересь.

Современные исследователи продолжают рассматривать три версии угличских событий: несчастный случай, убийство по наущению Годунова и чудесное спасение. Однако последняя гипотеза всё чаще подвергается критике. Большинство историков полагают, что Борис Годунов вполне обоснованно доказал, что Лжедмитрий был беглым монахом Гришкой Отрепьевым, а других поводов утверждать, что царевич выжил, нет.

Показания сторонников несчастного случая, по мнению Костомарова, совершенно единообразны: создаётся впечатление, что «все они плелись по одной мерке; камертон дан — все запели унисоном».

С убийством сложнее. Костомаров, например, отмечает, что первоначально следователи умышленно отбирали показания тех, кто свидетельствовал о смерти царевича от собственной руки. «Вопрос о том, не зарезан ли Димитрий, не допускается; явно и умышленно обходят его, стараются закрыть благоразумным молчанием».

Гипотезу об убийстве историки стали оспаривать уже в начале XIX столетия. В 1829 году Михаил Погодин с недоумением писал: «Зачем убийцам вместо тихого яда действовать звонким ножом? Сколько невероятностей! Сколько несообразностей!».

Многие современные историки, в частности Сергей Платонов и Руслан Скрынников, не видят причин сомневаться в выводах следственной комиссии XVI века о том, что смерть царевича была несчастным случаем.

Ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук Людмила Морозова, основываясь на многочисленных показаниях свидетелей, зафиксированных в угличском следственном деле, тоже пришла к заключению, что «Дмитрий закололся сам, а не был убит по приказу Бориса Годунова». Целый ряд опрошенных лиц сообщал, что Михаил Битяговский и его сын Даниил в момент смерти царевича Дмитрия были дома и обедали. Как написано в деле, сама Мария Нагая, убеждавшая, что царевич был убит, не могла видеть его гибели, так как находилась в покоях. Более того, мальчики, игравшие с царевичем в ножички, однозначно утверждают, что Дмитрий упал на землю и «поколол себя сам».

Однако крупный советский специалист по детской эпилепсии Рэм Харитонов заявлял, что во время припадка больной всегда выпускает находящиеся в его руках предметы. Он был уверен, что сам себе рану царевич нанести не мог.

Обращая на это внимание, учёный-криминалист Иван Крылов выдвинул версию, что причиной смерти Дмитрия стал неосторожный бросок ножика кем-то из участников игры.



Иностранцы о временах Федора Ивановича

В начало

Тайна царя Феодора Иоанновича
Тайна царя Феодора Иоанновича
Художник Павел Рыженко

О царе Фёдоре Ивановиче оставили много сведений иностранные дипломаты и путешественники. По их данным можно составить следующую характеристику царя Фёдора Ивановича - человеком он был слабоумным, робким и кротким, очень набожным и неспособным к управлению государством. Эти же иностранцы приписывают всё управление государством не царю Фёдору Ивановичу, а Борису Годунову, родственнику и хорошему политическому деятелю того времени.

Наиболее полную характеристику занятий царя Федора из всех иностранцев даёт Дж. Флетчер, побывавший в Росси 1589 году. Так по утверждению Флетчера, царь Федор вставал в 4 утра (счет часов начинался с восхода солнца), вместе с духовником молился перед образом того святого, чья память отмечалась в тот день, потом шел к царице Ирине, спрашивал ее о здоровье и вместе с ней шел в храм к заутрене. После этого в приемных покоях встречался с боярами и занимался делами. В 9 часов шел к обедне в храм. В 11 часов обедал, затем отдыхал. После вечерней службы шел в баню. Оставшееся до сна время проводил с царицей, слушая песни, сказки, смотрел выступления скоморохов или карликов. Любимым развлечением были кулачные бои, борьба людей с медведями и выступления дрессированных зверей. В этом сообщении Флетчера, как мы видим и как сам отмечает автор, у царя Фёдора была отрешенность от мирской суеты, склонность к монашескому образу жизни и увлечение только духовным. Но, изучив быт и нравы русского народа в XVI-XVII столетиях надо сказать, что Флетчер преувеличил.

«Для русского человека того времени было характерно согласовывать свой домашний образ жизни с богослужебным порядком и в этом отношении делать его похожим на монашеский. Вставая ото сна, русский тотчас искал глазами образа святых, чтобы перекреститься и взглянуть на них, сделать крестное знамение считалось приличнее смотря на образ. Если день был праздничный, тогда шли к заутрене, и благочестие требовало, чтобы встать ещё ранее и придти в церковь со звоном ещё до начала служения заутрени». К тому же, как мы могли заметить – царь Фёдор Иванович любил всевозможные развлечения (в особенности борьба людей с медведями), но такой образ жизни Федора, наоборот свидетельствовал о том, что он не был чужд мирским утехам и не склонялся к аскетизму.

Рассматривая сочинения иностранцев, могут встретиться некоторые моменты, которые противоречат друг другу. Так, например, польский посол Лев Сапега описывает Федора: ‹‹Царь мал ростом,  довольно худощав с тихим, даже подобострастным голосом, с простодушным лицом», а Флетчер пишет: «Теперешний царь (по имени Феодор Иванович), относительно своей наружности, росту малого, приземист и толстоват, телосложения слабого и склонен к водяной; нос у него ястребиный, поступь нетвердая от некоторой расслабленности в членах; он тяжел и недеятелен», то есть не худым. Из этого замечания мы можем выделить то, что один из иностранцев все же не видел царя или так сильно хотел опорочить Федора, что исказил правду на оборот.

Также в характеристике Флетчера можно заметить явное противоречие: с одной стороны, он утверждает, что Федор «прост и слабоумен», а с другой «весьма любезен и хорош в общении». Данные качества вряд ли совместимы, поскольку искусство общения, особенно с иностранными дипломатами, присуще умным и образованным людям.

В сочинениях иностранных авторов присутствуют много противоречивых моментов, которые опровергают их сведения о «недееспособности» царя Федора. Зачастую у иностранных современников были причины отрицательно писать о царе Федоре. Рассматривая польского посла Льва Сапеги, который прибыл в Россию 1584 году отнюдь не с дружеским визитом и долго прождавшего приема от царя Федора уже мог сложить плохое отношение к нему.В связи с победой 1582 году Речи Посполитой в войне с Россией (закончившийся в последние годы правления Ивана Грозного), Сапега требовал от царя Федора 120 тыс. золотых за московских пленников, а литовских освободить без выкупа и чтоб жалобы литовских людей были удовлетворены, а так же чтобы Федор исключил из своего титула Ливонский. Царь Федор выполнил не все требования польского посла Сапеги. Он отклонил польские жалобы, которые относились ко времени Ивана Грозного, сcылаясь на то, что не пригоже вспоминать старое, так как и у русских есть обиды на поляков. А титул Ливонский перешел Федору от отца вместе с титулом царя. Таким образом, Сапега остался не доволен разговором с царем, так как «новоизбранный» царь Фёдор Иванович не хотел выполнять полностью все его требования.

Говоря о посольстве Николая Варкоча в Россию 1589 г., который писал о царе Федоре негативно, надо отметить, что он был послан найти поддержку у русского царя в решении вопроса о создании антитурецкой лиги, которая должна была объединить многие христианские европейские страны, в том числе и Россию. Но в ходе переговоров c царем и российским правительством он не получил долгожданного ответа. Также Варкочу было поручено от Рудольфа II задание – разузнать, каково содержание завещания Ивана IV и нет ли шансов у представителя Габсбургского дома на занятие московского престола ввиду отсутствия наследника у царя Федора Ивановича. Поэтому чтобы обоснованность шансы короля Рудольфа II на Российский трон, в связи с бездетностью царя Фёдора Ивановича и в оправдание своей «проваленной» дипломатической миссии австрийский посол Варкоч, так нелестно стал отзываться о царе Федоре.

Также нелестные сведения других иностранцев, видевших царя Федора уже упомянутого Дж. Флетчера и Дж. Горсея связанны с тем случаем, когда Флетчер был вызван в Москву для разбирательства злоупотреблений английских купцов, которые очень возмущали русское правительство и самого царя Федора. На некоторых из них, в том числе на Горсея и Флетчера царь Фёдор жаловался в переписках с английской королевой Елизаветой Тюдор. Кроме того, на Горсея в частности, от «русской компании» Елизавете Тюдор поступали жалобы на его поведение. Поэтому чтобы оправдать себя и своих соотечественников, Флетчер, не без помощи Горсея, мог оклеветать самого царя Федора. Недоверие к этим сочинениям, было даже у английской королеве Елизаветы, она сочла сочинение Флетчера злобным памфлетом и запретила публиковать в Англии. Казимир Валишевский также отмечает, что в книге Флетчера много ошибок и слишком явное, преднамеренное «зложелательство». Так же эта книга, по словам Валишевского своей «едкой критикой абсолютной власти» внушала опасения в самой Англии.

Есть ряд других современников, которые не видели царя Федора Ивановича, но так же писали о нём. Рассматривая сообщения: Юхана III, Жака Маржерета, Исаака Масса, Конрада Буссова, Мартина Берга, Петра Петрея, Элиаса Геркмана, то в них нужно отметить присутствует аналогия и схожесть написания между собой. В этих сочинениях практически пишется одно и тоже, что царь Федор был слабоумным и набожным человеком, не способный к делам государственным и поэтому всем правил за него умный и любимый шурин царя – Борис Годунов. В данных сообщениях иностранцев, которые негативно писали о царе Федоре, нужно подчеркнуть, что они основались на чужих известиях, а скорее всего на уже выше упомянутых предшественников (иностранных очевидцев).

Необъективность иностранцев и их умышленное искажение отечественной действительности были хорошо известны русским государственным деятелям в XVI в. Так, Борис Годунов в конце 1584 г. вместе с дьяком А. Щелкановым распоряжались делами на посольском дворе  (и поэтому имел по своей должности очень хороший доступ к иностранцам), особо заботившийся о своей репутации, осыпая всевозможными милостями иностранных дипломатов, и купцов, мог наказывать им не распространять о нем в европейских странах всяческих небылиц, а, наоборот, прославлять, представлять «начальным человеком». Поэтому, исходя из всего сказанного, нужно учитывать и подчеркнуть тот факт, что авторы оставшихся сочинений были в России лишь при Борисе Годунове и как мы уже знаем – после смерти бездетного царя Фёдора Ивановича началось Смутное время, ознаменовавшимся острой борьбой, где каждый из претендентов на царский трон, как мог использовал имя царя в своих интересах и так же мог оказывать влияние на иностранных современников царя Федора.

Говоря об иностранных современников, которые негативно писали о царе Федоре то нужно отметить, что им было выгодно писать и говорить так. Всячески унижая личность русского царя и самодержца Федора Ивановича, иностранцы тем самым пытались принизить статус сильного русского государства в лице её царя.

Так же слух о слабоумном царе Федоре, позволял иностранцем ещё – ослабить репутацию русского государства на мировой арене. Ярким примером может служить то, что у польского посла Льва Сапеги и шведского короля Юхана III, были причины «порочить» русское государство в лице её слабоумного царя Федора. Это связанно с тем, что ещё при Иване Грозном с Речью Посполитой и Швецией у России были натянутые отношения из-за войн, которые пришлось решать уже при новом царе Федоре Ивановиче.



Кузьмин В.А.


Николас фон Варкоч

В начало

Император Рудольф II
Император Рудольф II

Николас фон Варкоч из Вильгельмдорфа (Nicolas von Varkotch und Nobschiitz and Wilhclmsdorff) трижды побывал в Москве в качестве посла императора Рудольфа II в 1589, 1593 и 1594 гг.

Посольство Варкоча 1589 г. имело целью оповестить московского царя о состоянии дел в Польше, и в случае, если бы эти переговоры не имели бы успеха, попросить содействия великого князя, особенно денежного. Переговоры не представляли почти никаких затруднений, потому что великий князь обещал императору всевозможное содействие. Вместо того, чтобы предоставить императору предназначенные для него 3 млн. рейхсгульденов векселями или товарами, в Москве переплавили в слитки московскую серебряную монету, уложили эти слитки в ящики и наравне с прочими товарами отправили в Архангельск, a оттуда уже морем в Германию. Доставка 3 млн. был поручена Варкочу.

Для обеспечения обоюдных сношений касательно польских дел положено было вести с государственным канцлером (Годуновым) тайную переписку посредством цифр. Получив 30 июня прощальную аудиенцию, 3 июля Варкоч отправился в Архангельск. Плаванье до Амстердама было продолжительным и трудным. О этом посольстве Варкоч составил донесение императору.

Второе посольство Варкоча в Россию состоялось в 1593 г. Потерпев ряд тяжелых поражений от турецкого султана, австрийский император с 1593 г. начинает активно искать союзников в борьбе с турецкой угрозой.

В 1593 г. он обращается к Папе римскому и итальянским князьям с просьбой о помощи в будущей войне с турками. Особое посольство было отправлено и в Москву. В Вене рассчитывали также поживиться за счет московской казны, оказавшейся столь щедрой в прошлый раз. Посольство было по времени непродолжительным: приехав 27 сентября, 18 декабря Варкоч уже покинул Москву. Дневник этого путешествия написан не самим Варкочем, а одним из его спутников — Стефаном Гейсом (Stephan Heuss).

Третье посольство имело своей целью ту же, что и предыдущее — испрошение помощи против турок и поляков. Существеннейшее требование Австрии состояло в скорейшем снабжении ее денежным пособием. Послам была предложена небольшая денежная сумма и значительное количество товаров с обеща¬нием немедленно выслать их заграницу через Иван-город или русскую Нарву. Как и в предыдущий раз переговоры были непродолжительными.

Россия была заинтересована в заключении союза с императором, но кроме денежных трат для Вены ничего в конечном итоге не получила.